Президент Международного союза веселых и находчивых Александр Масляков по своей специальности - инженер транспорта - проработал ровно год и шесть дней. Потом были Высшие курсы работников телевидения, 18-рублевые гонорары за выпуск программы и ежемесячные знакомства с минимум пятью девушками, влюбленными в КВН и симпатягу-ведущего. Видимо, именно тогда, выходя на улицу, он привык натягивать кепочку, шарф и очки, а также невзлюбил шумные тусовки.

Любопытно, что сам Александр Васильевич никогда в КВН не играл. В Клубе все происходит по известной формуле: президент знает, режиссер умеет, а дилетанты-игроки делают. Зато за минувшие годы Масляков дошутился до звания телеакадемика, премий «ТЭФИ», «Овация» и двух орденов - «За заслуги перед Отечеством» IV степени от Путина и «За заслуги» III степени от Ющенко.

— Александр Васильевич, много лет наблюдаю за вами и поражаюсь: вы практически не меняетесь. Выглядите по-прежнему молодо, такое впечатление, что просто законсервировались. Как это у вас получается?

— Да никак — я, слава Богу, все-таки не похож на мальчишку, каким был, впервые попав на телеэкран, и не разделяю вашего оптимизма относительно своей персоны и внешности. Нормально выгляжу — не хуже, не лучше.

— Тем не менее то, что работаете с молодежью, видимо, сказывается.

— Именно так я всегда и говорю. Всю жизнь, на протяжении всей моей телевизионной карьеры, в основном приходится иметь дело с остроумными молодыми людьми, и я должен стараться, как минимум, им соответствовать.

— За глаза (да и в глаза тоже) вас называют Барином — почему?

— История давняя, как и многое, что со мной связано. В только-только организованном объединении «АМиК» я оказался — так исторически сложилось — во главе, и когда у сотрудников-единомышленников в том небольшом коллективе, что у нас был (собственно, он небольшим и остался), в мое отсутствие возникли какие-то вопросы, кто-то пошутил: «Да ладно, вот приедет барин — барин нас рассудит». Ну а поскольку неясностей и проблем хватало, присказка прижилась. С тех пор и повелось... Думаю, никакого другого, подспудного смысла это прозвище не таит, и подводные течения искать тут не стоит.

— Хорошо, но культ Александра Васильевича Маслякова в КВН существует?

— Иронический? Ну куда ж без него?!

— В советское время удержаться на телевидении, тем более на Всесоюзном, Центральном, было куда сложнее, чем сейчас. Вам это удавалось так долго — за счет чего? Вы знаете какие-то секреты?

— Может, это получилось как раз потому, что никаких секретов не знаю, ни в каких течениях, коалициях и противостояниях не участвую. Я просто профессионал и делаю то, что считаю нужным, — все.

— Были моменты, когда ваше дело висело на волоске и вы понимали, что вот-вот лишитесь эфира, после чего вас очень легко забудут?

— Честно говоря, столь драматических ситуаций припомнить не могу, хотя не скажу, что все было гладко и безмятежно. Особенно в 90-е годы, после известных пертурбаций в Союзе, на телевидении вообще и Центральном в частности. Не думайте, что я, как тот барин, лежал на диване и мне подносили эфир на блюдечке, — конечно же, нет. Определенные усилия прилагать приходилось, но опять-таки они были направлены не вовне, а внутрь — внутрь того дела, которым мы занимались. Мы старались достичь высокого уровня, стремились соответствовать и техническому прогрессу, и модным телевизионным течениям, которые всегда существуют. Впрочем, к сути КВН эти новшества отношения не имели — она как раз оставалась незыблемой.

— На телевидении много экзальтированных, даже порой истеричных ведущих, а вас отличает чувство собственного достоинства и глубокой иронии, даже улыбаетесь вы всегда достойно, красиво. Признайтесь, специально тренировались?

— Нет, просто со временем эмоции гаснут. Конечно, я уже не могу так непосредственно на все реагировать, как юный Саша Масляков, который только-только пришел на ТВ, но, в принципе, человек достаточно эмоциональный и даже взрывной. Ничего не попишешь: пришлось научиться себя сдерживать, поскольку кругом люди и вся работа состоит из общения с ними. Вспыльчивость может скорее помешать хорошим взаимоотношениям и делу, чем помочь.

— Представляю, сколько шуток — удачных и не совсем — вы слышали за 40 с лишним кавээновских лет. Не устали от этого непрерывного потока острот?

— Хороший юмор, ирония — это, на мой взгляд, как раз то, устать от чего нельзя. Смех и веселье не приедаются, тем более что меняются молодые люди, которые предлагают подчас иное видение юмора, — у каждого поколения оно ведь свое. Нынешние игроки по-другому шутят, двигаются и произносят текст, у них другие мозги — идет постоянный процесс обновления.

— Когда на канале «Ностальгия» показывают КВН 60-х годов, выглядит это, конечно, наивно, но вызывает исключительно добрые чувства. Волей-неволей обращаешь внимание на удивительные, какие-то светящиеся глаза тех самых первых веселых и находчивых. Вам не кажется, что и они были совершенно другие?

— Время, извините уж за банальность, вносит свои коррективы, и я всегда говорю: как живем, так и шутим. Какова жизнь, такие и глаза. Больше свободы — меньше свободы. У нормальных людей все в глазах отражается, и изменения потому закономерны. Жизнь трансформируется, а с ней и какие-то наши внутренние возможности, шансы себя выразить. Все это настолько связано, что, по-моему, некорректно сопоставлять: а вот глаза тогда были такие, а юмор лучше, шутки остроумнее... Тогда мы были моложе, трава зеленее была, солнышко ярче светило.

— Сегодня, на ваш взгляд, юмор стал глубже, смешнее?

— Чтобы исключить любые умозрительные заключения, сразу хочу предупредить: я не аналитик, не теоретик, а практик. Разложить теорию юмора по полочкам и проанализировать, как он меняется, вряд ли сейчас смогу, но перемены, конечно, есть: появляется больше возможностей, становится меньше ограничений. У нынешних молодых людей больше свободы, хотя это не всегда хорошо, не всегда, скажем так, на пользу. Отсутствие нормальных границ и рамок заносит порой не туда, куда умный бы человек брел, но опять-таки как живем, так и шутим.

— Вы сами-то над приколами кавээнщиков смеетесь?

— Если они смешные — конечно, а если не очень — нет.

— Бывает такое, что вроде и не следует хохотать, выдавать эмоции, но шутка настолько удачна, что вы просто не можете сдержаться?

— Поверьте, я не ставлю перед собой задачу сохранить невозмутимый образ, который вроде бы складывается. Веду себя как нормальный человек, где бы ни находился: на репетиции, когда только знакомлюсь с ребятами или в зале во время игры, на съемках программы. Если это комично, не посмеяться грех.

— Какая острота больше всего потрясла вас за эти годы?

— Ой, было бы странно, если бы я сейчас какую-то одну вдруг назвал. За столько лет слышал много удачных шуток и много неудачных, но поскольку КВН как телевизионная игра до сих пор существует, тешу себя надеждой, что удачные все-таки преобладали.

— Скажите, а как долго длится репетиционный процесс и возможен ли потом, в ходе самой игры, какой-то экспромт? Или это строжайше запрещено?

— Обычно на создание передачи уходит примерно неделя, а процесс общения, «притирки» команд и авторских коллективов с редакторами тянется несколько больше. Сначала он идет на уровне телефонов, факсов и емейлов, потом ребята приезжают в Москву или куда-то еще, и тут уже все мы: и я, и редакторы, и режиссер, — непосредственно с ними знакомимся, смотрим, что собираются они выдать на-гора. Если что-то нас не устраивает, об этом им говорим, стараемся найти общую точку зрения.

— Ну хорошо: наконец программа обкатана. Во время игры сюрпризы возможны?

— Конечно. Во-первых, как ни невелика в КВН доля импровизации, она все-таки существует, и потом, съемки передачи — это живое дело. Мы и снимаем ее, собственно, под прямой эфир: начиная со «здрасьте» и заканчивая «до свидания», — около двух часов с копейками. Конечно, веселые и находчивые обязаны держаться в рамках приличия: избегать грязи и сальных хохм, не шутить над человеком зло, даже если он заслуживает. Все остальное — пожалуйста.

— Может игрок вдруг нарушить этот неписаный кодекс? Ну, допустим, захочется ему перед девушкой покрасоваться.

— Исключено — таких случаев не было.

— Какая команда из играющих в КВН произвела на вас самое неизгладимое впечатление?

— Это как о шутках: «Александр Васильевич, назовите лучшую, которая вам запомнилась». Поймите, команд было очень много, сейчас их вообще немереное количество, и какую-то выделить. Я вообще стараюсь на подобные вопросы не отвечать, но если говорить о тех, что уже отыграли, — это и сборная Харьковского авиационного института, и ребята из Белорусского университета.

— Существуют тем не менее шутки, реакцию на которые спрогнозировать трудно. Ну, скажем, когда шла война между Арменией и Азербайджаном, когда и та и другая стороны обижались буквально на любой невинный намек, как балансировали вы на тончайшей грани?

— Нам удалось довольно изящно пройти по лезвию, а ведь это была проблема, и очень серьезная, поскольку в одном сезоне играли и армяне, и азербайджанцы. Я знал, спинным мозгом чувствовал, что с обеих сторон существуют какие-то кланы, которые бы хотели придать этой игре политическую окраску, и когда обе команды вышли в финал, поступил очень просто. Вывел армян и азербайджанцев на сцену, поставил их рядом...

— ...и они встали?

— Конечно. Ребята и на репетициях бок о бок сидели, и дружили, и нормально общались, даже выпивали вместе. Это были живые люди, друзья-кавээнщики, главное для которых — игра, которую они любят, и когда они вышли на сцену, я сказал: «Ну что за глупость — выяснять, кто здесь первый, а кто второй: в конце концов, не это в КВН главное. Разве тут могут быть проигравшие? Нет, раз вы в финале, значит, уже победители, и давайте это отпразднуем». В результате все сложилось прекрасно. Был замечательный вечер, получилась удачная телевизионная передача, где все от души шутили и веселились. Я очень рад, что те, кто, по моим ощущениям, хотел на этой игре наварить какую-то политическую кашу, остались не у дел.

— Приходится слышать жалобы кавээнщиков на то, что у них часто крадут шутки, и в первую очередь называют фамилию Петросяна. Неужели такой плагиат действительно процветает?

— Начнем с того, что из наших ребят тоже не надо делать святых — команды и сами друг у друга иногда подворовывают. Я не хотел бы в очередной раз называть фамилию Петросяна и больше ее не назову, но факт заимствования профессиональными юмористами кавээновских шуток место имеет. Увы! К сожалению! Ребятам обидно, и я их понимаю.

— Попадались среди приглашенных в жюри отдельные персонажи, у кого чувство юмора напрочь отсутствовало?

— В моей практике такое случилось лишь раз — фамилию этого человека называть не хочу. Я был просто в шоке, когда обнаружил, что на протяжении всей игры он не то что не засмеялся — даже веселой искры в глазах не промелькнуло. Потом этот суровый господин сказал: «Ну что ж, все было замечательно. Спасибо» — и ушел.

— Сегодня мы видим на телеэкране целые группы артистов, которые начинали в КВН как любители, но затем перешли в профессионалы. Вы следите за своими питомцами из, например, «Камеди-клаба»?

— Нет, не слежу. Пытался было посмотреть самые первые выпуски этой программы, но они меня не устроили. Стало даже немножко стыдно за кавээнщиков, за то качество юмора, который они предлагали, и я потерял к их детищу всяческий интерес. Может, там что-то и изменилось с тех пор к лучшему или к худшему — не знаю, не готов отвечать.

— А что вы думаете о ребятах из «О.С.П.-студии»?

— Этот посткавээновский проект раньше всех появился, и, на мой взгляд, его создатели были и по-прежнему остаются самыми талантливыми и наиболее интересно работающими людьми.