Дмитрий Иосифов – он же всеми любимый "Бу-Ра-Ти-Но" – рассказал, как получил за своего деревянного персонажа в три раза больше, чем Кот Базилио – Ролан Быков, чем ему запомнился Папа Карло – Николай Гринько, и как пугал Хабенского леопардом.
Главному герою культового советского фильма для детей "Приключения Буратино" уже 47, а со дня выхода любимого всеми фильма в этом году исполнится 38 лет.
– Как этот веселый персонаж изменил вашу жизнь?
– Мне было девять лет, когда я сыграл эту роль. После этой картины было еще пять или шесть фильмов. Потом – перерыв в несколько лет, когда я учился в старших классах. До этого я вообще не был знаком с этой сферой деятельности, этот фильм перевернул мое представление о том, какие могут быть профессии. После школы я хотел поступить на режиссерский факультет, но мне сказали, что еще рановато. Поэтому сначала окончил в Минске актерский, а уже потом поступил во ВГИК к Алексею Баталову. После окончания вуза наступили 90-е, кино на 10–15 лет остановилось, ничего не снимали. У всего поколения было одно желание – выжить. Чем только тогда ни занимался: вел вечеринки за копейки, работал в рекламе. Стал делать проекты для ТВ, потом попал в качестве режиссера на второй проект "Последнего героя", который по тем временам считался настоящей революцией...
– Если бы можно было отмотать время назад, согласились бы снова стать Буратино?
– Почему нет? Я горжусь этой работой. Блестящая, как мне кажется, картина получилась. Но я против того, когда снимают сиквелы. И потом, чтобы это сделать, нужно иметь такой же задор и огонь, какой был тогда. Если смотреть картины того поколения, то актеры сильно отличаются. Я в своей последней картине "Бегущая строка" (а действие там происходит в 1978 году, "Буратино" снимали в 1975), не мог объяснить актерам, как играть с огнем в глазах. Актеры, даже того поколения, сегодня играют с другим огнем. Глаза все равно так не горят, как горели у Евстигнеева, у Леонова… Мы слишком многим разочарованы, а тогда был такой наив.
– У вас были хорошие отношения с актером, который играл Пьеро – Романом Столкарц (он сейчас педиатр, живет в Израиле). А еще с кем-то общаетесь?
– Слава Богу, все герои живы. С Таней Проценко – Мальвиной – созваниваемся, видимся периодически, она тоже в Москве живет. С Ромой, когда бываю в Израиле, общаемся. Остальных я как-то потерял из виду.
– На площадке вы мальчишкой прикоснулись к легендам того времени: Рина Зеленая, Ролан Быков, Николай Гринько… Вы осознавали, что рядом с вами такие люди?
– Нет, конечно. Мама говорила мне, мол, посмотри, это Рина Зеленая. А я все время спрашивал: "А кто это?" И славу Богу, наверное, что этого не было. Из-за этого на площадке было ощущение "живости". Мне больше всего запомнился Николай Гринько. Замечательный дядька, который играл Папу Карло. Я учился у него достойному актерскому поведению. Хотя его сложно было на площадке назвать актером. Он был всегда незаметен, возникал на площадке, когда это было нужно, а потом исчезал. Рядом с ним я ощущал себя как за каменной стеной. Если бы я сказал, что есть какой-то образец мужчины-актера, то, наверное, это был бы Гринько.
– Вы сейчас сами режиссер и хорошо понимаете, как сложно работать с детьми. На съемках "Буратино" режиссер проявлял к детям-актерам строгость?
– Нет. Уже будучи взрослым, я решил спросить у режиссера Леонида Нечаева, как ему со мной работалось. А он говорит: "Никак. Я тебе просто рассказывал, откуда и куда идти, все остальное ты делал сам".
– За постановочную часть в "Буратино" вы получили 600 рублей, тогда как Ролан Быков, сыгравший Кота Базилио, – 200...
– За меня хлопотал Леонид Нечаев. Но это были не такие заоблачные суммы. Самая высокая категория детской ставки на тот период была 120 рублей в месяц. А работа на съемочной площадке шла по 10 часов в день. Деньги получали родители, но я был особо непритязателен. Рыбок и хомяка мне и так покупали. О яхте и Maserati мы, советские дети, не мечтали (смеется).
– А как вы распорядились заработанными деньгами?
– Их получили родители… и купили, кажется, большой проигрыватель и велосипед.
– Девочки всего СССР писали вам письма. Вы их читали?
– Мне показывали эти письма, но не нести же их домой. Они приходили на киностудию огромными мешками, как из-под картошки. Обычно я брал два-три письма. Кому-то отвечал. Как правило, присылали какие-то рисунки, рассказывали, где учатся. Такие обычные детские письма. Присылали деревянные шахматы, танки… Кстати, недавно две взрослые тетеньки прислали мне письмо с двумя фотографиями и попросили на них расписаться. А для ответа даже вложили обратный конверт. Меня это удивило, но я ответил (смеется).
– Вы как-то рассказывали, что когда женились, то вас прельстило в девушке то, что она ничего не знала о "Буратино". Выходит, у поклонниц шансов не было?
– Ну... Были миллионы случаев, когда девушки подходили и прямо говорили, что хотят со мной познакомиться только потому, что видели меня в "Буратино". Недавно был забавный случай, когда я закончил съемки своей картины "Лето волков" и возвращался поездом из Гродно в Москву. С художником мы вышли в вагон-ресторан попить пива. Сидим, вспоминаем какие-то несуразицы... И тут подходят ребята и говорят: "Не будем задавать вам вопросов, мы догадались, кто вы, хотим сказать только одно: "Спасибо за наше счастливое детство". Я в тот момент вспомнил, что эту фразу говорили Сталину, а сейчас – сказочному персонажу (смеется).
– После сериала "Убойная сила-6", где вы были режиссером, вы выразили восхищение в адрес Константина Хабенского, тогда как все критики записывают его и Безрукова в разряд актеров, которые сейчас снимаются без души во всем подряд ради денег.
– Костя может оправдать любую сценарную несуразицу, сказав реплику на таком эмоциональном накале! В этом и заключается профессионализм. Еще у Кости есть правило, которое он никогда не нарушает: на съемках он всегда просит актерский дубль, но один раз все же от него отказался. Когда мы снимали Костю с леопардом, то намазали ему коленку кровью, чтобы дикая кошка подошла к нему, понюхала и прошла мимо. И в этот момент я впервые увидел в глазах у Кости неподдельный страх, и когда мы сняли, а это было очень долго, леопард все никак не становился в кадр, я говорю Косте: "Ну, теперь снимем еще один дубль, актерский?" А он как закричит: "Нет!", и убегает из вольера (смеется).
– А на съемках "Последнего героя" жизнью приходилось рисковать?
– Ой, и на вертолетах налетался на всю оставшуюся жизнь, и вообще... Помню, когда мы туда приехали, а съемки были в Малайзии, недалеко от острова Борнео, доктор нас стал предупреждать, мол, вокруг много ядовитых насекомых, ходите только в обуви, если укусят, то температура сорок – это в лучшем случае. А носить обувь там невозможно, океанский песок такой мелкий, что, когда забивается в подошву, растирает ноги в кровь. В итоге все ходили босиком, и единственный человек, которого укусило насекомое, был этот доктор, который четыре дня провалялся с температурой сорок.
А еще был случай, когда доктор увидел, что вокруг костра лежат останки шести водяных змей. Оказалось, что наши участники были такие голодные, что выловили этих гадов и поджарили на костре. Врач был в предынфарктном состоянии, сказал, что от водяных змей нет ни одной сыворотки, а смерть наступает примерно через 12 минут. Но, слава Богу, ничего не случилось.
– У вас трое сыновей, хотите, чтобы дети пошли по вашим стопам?
– Старший пошел не совсем по моим стопам, но пошел. Я не хочу им ничего навязывать. Пусть выбирают то, что им нравится. Помочь – помогу, но навязывать не буду ничего.
По материалам Сегодня
Главному герою культового советского фильма для детей "Приключения Буратино" уже 47, а со дня выхода любимого всеми фильма в этом году исполнится 38 лет.
– Как этот веселый персонаж изменил вашу жизнь?
– Мне было девять лет, когда я сыграл эту роль. После этой картины было еще пять или шесть фильмов. Потом – перерыв в несколько лет, когда я учился в старших классах. До этого я вообще не был знаком с этой сферой деятельности, этот фильм перевернул мое представление о том, какие могут быть профессии. После школы я хотел поступить на режиссерский факультет, но мне сказали, что еще рановато. Поэтому сначала окончил в Минске актерский, а уже потом поступил во ВГИК к Алексею Баталову. После окончания вуза наступили 90-е, кино на 10–15 лет остановилось, ничего не снимали. У всего поколения было одно желание – выжить. Чем только тогда ни занимался: вел вечеринки за копейки, работал в рекламе. Стал делать проекты для ТВ, потом попал в качестве режиссера на второй проект "Последнего героя", который по тем временам считался настоящей революцией...
– Если бы можно было отмотать время назад, согласились бы снова стать Буратино?
– Почему нет? Я горжусь этой работой. Блестящая, как мне кажется, картина получилась. Но я против того, когда снимают сиквелы. И потом, чтобы это сделать, нужно иметь такой же задор и огонь, какой был тогда. Если смотреть картины того поколения, то актеры сильно отличаются. Я в своей последней картине "Бегущая строка" (а действие там происходит в 1978 году, "Буратино" снимали в 1975), не мог объяснить актерам, как играть с огнем в глазах. Актеры, даже того поколения, сегодня играют с другим огнем. Глаза все равно так не горят, как горели у Евстигнеева, у Леонова… Мы слишком многим разочарованы, а тогда был такой наив.
– У вас были хорошие отношения с актером, который играл Пьеро – Романом Столкарц (он сейчас педиатр, живет в Израиле). А еще с кем-то общаетесь?
– Слава Богу, все герои живы. С Таней Проценко – Мальвиной – созваниваемся, видимся периодически, она тоже в Москве живет. С Ромой, когда бываю в Израиле, общаемся. Остальных я как-то потерял из виду.
– На площадке вы мальчишкой прикоснулись к легендам того времени: Рина Зеленая, Ролан Быков, Николай Гринько… Вы осознавали, что рядом с вами такие люди?
– Нет, конечно. Мама говорила мне, мол, посмотри, это Рина Зеленая. А я все время спрашивал: "А кто это?" И славу Богу, наверное, что этого не было. Из-за этого на площадке было ощущение "живости". Мне больше всего запомнился Николай Гринько. Замечательный дядька, который играл Папу Карло. Я учился у него достойному актерскому поведению. Хотя его сложно было на площадке назвать актером. Он был всегда незаметен, возникал на площадке, когда это было нужно, а потом исчезал. Рядом с ним я ощущал себя как за каменной стеной. Если бы я сказал, что есть какой-то образец мужчины-актера, то, наверное, это был бы Гринько.
– Вы сейчас сами режиссер и хорошо понимаете, как сложно работать с детьми. На съемках "Буратино" режиссер проявлял к детям-актерам строгость?
– Нет. Уже будучи взрослым, я решил спросить у режиссера Леонида Нечаева, как ему со мной работалось. А он говорит: "Никак. Я тебе просто рассказывал, откуда и куда идти, все остальное ты делал сам".
– За постановочную часть в "Буратино" вы получили 600 рублей, тогда как Ролан Быков, сыгравший Кота Базилио, – 200...
– За меня хлопотал Леонид Нечаев. Но это были не такие заоблачные суммы. Самая высокая категория детской ставки на тот период была 120 рублей в месяц. А работа на съемочной площадке шла по 10 часов в день. Деньги получали родители, но я был особо непритязателен. Рыбок и хомяка мне и так покупали. О яхте и Maserati мы, советские дети, не мечтали (смеется).
– А как вы распорядились заработанными деньгами?
– Их получили родители… и купили, кажется, большой проигрыватель и велосипед.
– Девочки всего СССР писали вам письма. Вы их читали?
– Мне показывали эти письма, но не нести же их домой. Они приходили на киностудию огромными мешками, как из-под картошки. Обычно я брал два-три письма. Кому-то отвечал. Как правило, присылали какие-то рисунки, рассказывали, где учатся. Такие обычные детские письма. Присылали деревянные шахматы, танки… Кстати, недавно две взрослые тетеньки прислали мне письмо с двумя фотографиями и попросили на них расписаться. А для ответа даже вложили обратный конверт. Меня это удивило, но я ответил (смеется).
– Вы как-то рассказывали, что когда женились, то вас прельстило в девушке то, что она ничего не знала о "Буратино". Выходит, у поклонниц шансов не было?
– Ну... Были миллионы случаев, когда девушки подходили и прямо говорили, что хотят со мной познакомиться только потому, что видели меня в "Буратино". Недавно был забавный случай, когда я закончил съемки своей картины "Лето волков" и возвращался поездом из Гродно в Москву. С художником мы вышли в вагон-ресторан попить пива. Сидим, вспоминаем какие-то несуразицы... И тут подходят ребята и говорят: "Не будем задавать вам вопросов, мы догадались, кто вы, хотим сказать только одно: "Спасибо за наше счастливое детство". Я в тот момент вспомнил, что эту фразу говорили Сталину, а сейчас – сказочному персонажу (смеется).
– После сериала "Убойная сила-6", где вы были режиссером, вы выразили восхищение в адрес Константина Хабенского, тогда как все критики записывают его и Безрукова в разряд актеров, которые сейчас снимаются без души во всем подряд ради денег.
– Костя может оправдать любую сценарную несуразицу, сказав реплику на таком эмоциональном накале! В этом и заключается профессионализм. Еще у Кости есть правило, которое он никогда не нарушает: на съемках он всегда просит актерский дубль, но один раз все же от него отказался. Когда мы снимали Костю с леопардом, то намазали ему коленку кровью, чтобы дикая кошка подошла к нему, понюхала и прошла мимо. И в этот момент я впервые увидел в глазах у Кости неподдельный страх, и когда мы сняли, а это было очень долго, леопард все никак не становился в кадр, я говорю Косте: "Ну, теперь снимем еще один дубль, актерский?" А он как закричит: "Нет!", и убегает из вольера (смеется).
– А на съемках "Последнего героя" жизнью приходилось рисковать?
– Ой, и на вертолетах налетался на всю оставшуюся жизнь, и вообще... Помню, когда мы туда приехали, а съемки были в Малайзии, недалеко от острова Борнео, доктор нас стал предупреждать, мол, вокруг много ядовитых насекомых, ходите только в обуви, если укусят, то температура сорок – это в лучшем случае. А носить обувь там невозможно, океанский песок такой мелкий, что, когда забивается в подошву, растирает ноги в кровь. В итоге все ходили босиком, и единственный человек, которого укусило насекомое, был этот доктор, который четыре дня провалялся с температурой сорок.
А еще был случай, когда доктор увидел, что вокруг костра лежат останки шести водяных змей. Оказалось, что наши участники были такие голодные, что выловили этих гадов и поджарили на костре. Врач был в предынфарктном состоянии, сказал, что от водяных змей нет ни одной сыворотки, а смерть наступает примерно через 12 минут. Но, слава Богу, ничего не случилось.
– У вас трое сыновей, хотите, чтобы дети пошли по вашим стопам?
– Старший пошел не совсем по моим стопам, но пошел. Я не хочу им ничего навязывать. Пусть выбирают то, что им нравится. Помочь – помогу, но навязывать не буду ничего.
По материалам Сегодня
