23-летний Константин Крюков сегодня самой большой удачей считает новую для себя роль – отца.

 

- Костя, не раздражает тот факт, что вас постоянно сравнивают со знаменитыми родственниками?

 

- Совершенно нет! Я очень люблю их и часто с ними советуюсь. Считаю, что это очень хорошо, когда семья занимается одним делом, в данном случае – искусством кино. Ведь это уникальная возможность передать опыт с ранних лет, практически с рождения. Но, кстати, это не моя история. Я детство провел за границей, и на меня влияла больше папина семья, а это преимущественно представители бизнес-кругов. И когда приехал в Москву, то продолжал эту линию: учился в посольской немецкой школе, параллельно получил профессию геммолога, поступил на юрфак, задумывался о бизнес-школе. Но тут случилась "9-я рота", мой первый опыт в кино. Впечатление оказалось колоссальным: ведь именно тогда я впервые в жизни увидел кинокамеру. И только в этот момент осознал всю нелепость сложившейся ситуации: кинулся куда-то, а зачем и как мне в этом всем существовать – непонятно. Я безумно благодарен всей съемочной группе – ребята меня очень поддерживали, объясняли буквально "на пальцах". Если бы не такое душевное отношение, все могло бы случиться по-другому. Четыре месяца я был Джокондой, а Костей Крюковым становился только ночью, во сне. Когда я вернулся в Москву, то окунулся в привычную жизнь. Все кончилось – Джоконды больше не было. И я понял, что жить по-старому уже не смогу... "9-я рота" перевернула мою жизнь. Радикально.

 

- Что именно вас так впечатлило?

 

- Возможность пережить чужую историю настолько интересна! Это дает совершенно новый взгляд на жизнь. У меня так было с "Нулевым километром": мне принесли сценарий, я его прочитал и понял, что должен играть отрицательного героя. Недели через три зубрежки текста и размышлений над ролью я стал понимать его мотивацию, причинно-следственную связь поступков. И осознал, что он не так уж плох. Актер постоянно наблюдает за жизнью, и даже в процессе скандала может остановиться и спросить: "А ну, повтори, что ты сейчас сказал... Как круто!" Мне повезло, что мой первый же проект оказался таким грамотным, ведь кино у нас в стране сейчас очень разное. И я сам снимался в различных проектах, но всегда с очень талантливыми людьми. А что касается телевидения – его вообще сравнивать с кино нельзя. Сам процесс другой. Например, когда снимаешься в "мыле", у тебя есть всего 20 минут на сцену и ровно одна попытка. Ты должен везде безукоризненно войти в звук, в свет! Кроме того, ты ограничен одним и тем же пространством, одним и тем же текстом. Пять серий подряд ссориться с Ирой по поводу Маши – это, знаете ли, по-актерски совсем непросто и требует креатива. (Смеется.) Как ни странно, мои последние полных метра имели намного меньший резонанс, чем телеработы. Так что если воспринимать работу на ТВ-площадках, как мерило популярности, то получатся, что выгоднее пойти в "Дочки-матери", чем в "Нулевой километр". Для меня, как и для всех актеров, это плачевно. Зато к сериальной работе невозможно пристраститься, это День сурка на 4-5 месяцев.

 

- Словом, воспринимаете съемки в телемыле как актерскую школу?

 

- Частично да. Но скорее как дисциплинарную школу производства кино. В этом году я открыл продюсерскую компанию и собираюсь продюсировать свой первый проект. Надеюсь, что в 2009 году выйдет наша продукция. Мало того, мы попытаемся окупить кино и на этом заработать. (Стучит по столу.) Кстати, мои предки, творили при поддержке государства, но я не думаю, что раньше было лучше. Времена меняются, но не люди. Некоторые и сегодня получают такую помощь и имеют какие-то привилегии. Тому, кто работает просто так, на рынок – труднее, но зарабатывает он больше! Хотя и я мечтаю, например, чтобы объявился какой-нибудь человек, который снимет "Степного волка" с Константином Крюковым в главной роли.

 

- Книги Генриха Гессе – чтение для утонченных интеллектуалов. Ощущаете себя представителем новой русской аристократии?

 

- Признаюсь, часто слышу этот вопрос, и мне всегда смешно. Ну какой я аристократ?! Я бы причислил себя к третьему поколению людей, занимающихся кино и имеющих к этому некоторое отношение. Но то, что я сделал, пока ничтожно по сравнению с тем, что сделали мои предшественники, а значит, есть куда стремиться.

 

- Вы не раз говорили в интервью, что мечтаете о доме на берегу моря в тихом, безлюдном месте...

 

- Истинная правда! Но моя мечта с тех пор немного изменилась. Я по-прежнему хочу такой домик, спокойствие и одиночество, но... в себе. Это как "праздник, который всегда с тобой", и не важно, где ты находишься – в зимней слякотной Москве или в душном летнем Нью-Йорке. Без этого потаенного внутреннего пространства невозможно вести активную жизнь: тебе постоянно грозит опасность погрузиться в суету.

 

- Семья и есть та самая тихая гавань?

 

- Для меня это очень обширное понятие. С одной стороны – жена и дочь. Но все вместе мы являемся частью огромного дома – Крюковых, Бондарчуков, Варшавских. И все члены нашего клана делают одно общее дело. Раньше это было кино, потом бизнес, теперь еще и политика. Все удачно слилось, все подружились. Мой тесть, депутат Госдумы Вадим Варшавский открывает металлургический завод, а бабушка, народная артистка Ирина Скобцева, – памятник по соседству. А потом они празднуют на общем банкете. И это здорово!

 

- Юрист, актер, кинопродюсер... А как чувствуете себя в роли отца?

 

- Замечательно! Мой тесть сказал мне очень мудрую вещь: "Я много видел, и ты мне можешь поверить: пока живешь, все проходит, но только не это. Ведь ребенок будет расти рядом с тобой!" Я с ним согласен: это счастье на всю жизнь! Так что стать отцом в 22 года – это круто!

 

- Сегодня многие мужчины стремятся быть рядом с супругой во время родов.

 

- И я, и жена были решительно против этого, но даже если бы Женя умоляла меня, я бы не пошел! Я считаю, что роды – это таинство, на котором мужчина не должен присутствовать. Ведь женщина должна оставаться для мужчины чем-то прекрасным, непостижимым, а я сомневаюсь, что после совместных родов останется какая-то загадка. У нас было очень душевно и традиционно: когда Женю увезли, приехали обе мамы – моя и ее, мы сидели в роддоме в кафе и нервно ждали звонка. И первый крик своей дочери Юлии я услышал по мобильному.

 

- Мужчины обычно мечтают о сыне. Вы – не исключение?

 

- Нет... Но мне помогла мама. Она позвонила и сказала: "Дочка – это гораздо лучше. Парня нужно учить, стержень вырабатывать. А дочка - она и так будет нормально учиться. Главное, чтобы она была красивая и умела себя вести, а потом ее нужно удачно выдать замуж. И все, ты свободен! А парню придется всю жизнь помогать, советовать, он тебя достанет, как ты меня!" (Смеется.) А если серьезно, мне было неважно, кто родится: сын, дочка... Мне нужен был РЕБЕНОК. Конечно, это безумно страшно, когда ты находишься в ожидании, а что будет – не знаешь. Особенно когда тебе двадцать два и все только начинается, а тут такая ответственность! Почему-то все думают только о "минусах". Мы с женой тоже переживали, но когда родился этот маленький человечек... Сейчас я не могу назвать ни одной отрицательной стороны. Это такое счастье, просто несусветное! Я очень рад, и каждое утро получаю такой заряд положительных эмоций, когда мне приносят в спальню мою Юлю-масю. Очень интересно наблюдать за ее развитием, за тем, как все происходит. Конечно, мировоззрение меняется кардинально, и дело не в том, что человек становится более ответственным, задумывается о будущем, пристегивается в машине. Просто начинаешь жизнь воспринимать по-другому.

 

- Вы начали осторожничать?

 

- Я фаталист. (Смеется.) Со мной произошло другое – резко поменялось отношение к родителям. В первую неделю отцовства просто терзала мысль: "Боже мой, сколько мой папа всего для меня сделал! Совершить бы хоть одну треть того же". Я позвонил отцу и сказал: "Огромное тебе спасибо за все!" А он мне ответил: "Не переживай, это только поначалу так страшно". Надеюсь, что он прав, и у меня все получится. Я считаю, что меня воспитывали правильно: никогда ничего не запрещали, и все важные решения я принимал самостоятельно. Я помню, мне было лет четырнадцать, когда отец позвал меня к себе в офис. "Костя, – сказал он, – ты уже взрослый. Я даю тебе две недели отгула и обеспечиваю средствами. Погуляй, все испробуй в переизбытке, чтобы я тебя в больнице нашел. И больше мы к этому возвращаться не будем". Но до больницы, к счастью, не дошло. (Смеется.) Наверное, я был уже готов к самостоятельности. Я с детства привык к тому, что ошибки – мои, но и выигрыши – мои. Не надо за меня решать, я сам! И дочке хотелось бы это привить. Ведь и я гость в этом мире, и она. И то, что я говорю, не является истиной в последней инстанции.

 

- Жена не против такого подхода?

 

- Она во многом согласна со мной. Но ведь есть теория, а есть практика. Я не могу всем родственникам запретить дарить подарки. У моей дочери уже столько игрушек! Она никогда не переиграет с ними всеми. Гардероб у нее больше, чем у нас с женой вместе. Надеюсь, что со временем этот рог изобилия иссякнет, и все встанет на свои места. У меня европейские консервативные взгляды: если ты богат, не нужно давать своему ребенку все, потому что он станет несчастным. Ты дашь ему весь мир, но отнимешь главное – мечту и желания.

 

- Что нового о женщинах вы узнали благодаря рождению дочки?

 

- Понял, что есть такая вещь, как гормоны. Я всегда думал: дух человека сильнее его тела, но оказалось, что на женщин это не распространяется. (Смеется.) Знаете, как странно видеть, когда очень умная, всегда адекватная, эстетически развитая женщина смотрит сериал про бедную няню и плачет! Или читает журналы, посвященные беременности и воспитанию детей. А там иногда пишут такой бред! Одна знакомая сразила меня своим вопросом: "Что делать, если муж ревнует вас к ребенку?" Развестись, конечно, потому что такой мужчина не может быть нормальным!

 

- Вы тоже читаете такие журналы?

 

- Мне просто любопытно стало, что же они советуют? Потому что если так рассуждать, то когда появляется ребенок, тебе нужно начинать ревновать не только свою жену, но и весь мир! Ребенок приносит радость, все вокруг него вьются, обожают. Мне безумно приятно наблюдать единство мамы и дочки – это очень красиво, светло и просто интересно. Хочется побольше детей – как минимум троих. Девочек может быть сколько угодно, но парень в семье должен быть один: самый лучший, самый любимый. Тогда из него что-то получится!